В поле зрения попадают приятные глазу предметы, узнаваемые фрагменты. Потрёпанные временем книги, прижатые к стене рисунки, бумажные ангелы, веточки вербы. Из сумрака деликатно выглядывает стол с тяжёлой столешницей. Чуть дальше открывается таинственный интерьер с распахнутыми в соседние комнаты дверями. Кажется, этих комнат великое множество. В окне – залитый солнцем пейзаж. Пожилая женщина удит рыбу в тихой речке. Сюда пробираются садовые лилии, фиолетовый дельфиниум, поднятые на острых листьях кремовые шапки пионов.
То там, то здесь чувствуется присутствие большой семьи, уюта, спокойствия, тепла. Дети беззаботно возятся в куче песка, сам дом – старый, 200-летний, настолько велик, что не помещается в картину целиком. Сутуля высокую шиферную кровлю, он показывает крепкую бревенчатую стену. К дому тянутся ветви больших яблонь, над ним склоняются старые липы.
А дальше – в положенном порядке следуют кривые крымские сосны, причудливые бухты и островерхие скалы Южного берега, Соборная гора в Серпухове, монастырь в Малоярославце, обязательный Трубеж с храмом сорока Севастийских мучеников.
Основное занятие Мары Уваровой – сценография и режиссура, но далеко не всякий режиссёр и сценограф могут похвастать таким бэкграундом. Мара Уварова – внучка двух скульпторов (Луции Даугавиете и Владимира Циммерлинга), и дочь двух интереснейших московских живописцев (Мары Даугавиете и Георгия Уварова). Все ключевые моменты её жизни – детство, юность, материнство многократно запечатлены на картинах. Её сформировали стихии, сопутствующие изобразительным искусствам, и, что не менее важно, атмосфера домашнего театра. Мара восприняла этот язык как нечто само собой разумеющееся, заговорила на нём абсолютно естественно, быть может, не до конца осознавая его особость. В волшебной игре, сказке, придуманной родителями, нужно ещё найти своё место, сыграть свою роль, не остаться простым зрителем. Требование непреложно, но необязательно к исполнению.
В этом контексте живопись Мары Уваровой – разная по темам и жанрам, непринуждённая по исполнению, лёгкая в силу отсутствия какой-либо заданности, внешней по отношению к ней цели – открывается как опыт вопрошания. Есть ли выход за границы этой целостной, замкнутой в себе вселенной?..
4 апр. 2020 г.
Илья Трофимов
Проект находится здесь
В этом эссе рассказ об идее постановки спектакля «Цирк Пикассо» и о двух периодах в творчестве художника Пабло Пикассо.
Содержание:
«В калейдоскопе исканий молодого Пикассо особой цельностью художественного мышления выделяются полотна «голубого» и «розового» периодов. Они отмечены чистотой гуманистических взглядов, не тронутых еще ядом скептицизма, верой в человека, высоким уровнем чисто художественных достижений»[1] - пишет автор статьи «Заря Величия» Виталий Суслов в январском номере журнала Юнеско за 1981 год, посвященном юбилею Пабло Пикассо. И, действительно, это наиболее наполненные добротой и светом творческие периоды великого художника 20 века. «Даже если бы Пикассо ничего не создал после 1907 года, он оставался бы великим художником 20 столетия»[2] - пишет тот же автор. Самым великим художником 20 века называет Пикассо, также, известный искусствовед и культуролог Паола Волкова.
На дипломную работу по сценографии по трагедии У.Шекспира "Король Лир". ГИТИС, 2006 год.
Рецензия режиссера Т.Ахрамковой:
«Очень продуктивное и профессиональное постижение профессии.
Не только осмыслить и сделать, но и способность рассказать профессиональным языком свой замысел, что ведет к творческой дисциплине мысли. Точный выбор и отбор выразительных средств сразу дает ощущение жанра.
В этом смысле «Король Лир» предстает как некий террариум: фактурные камни, раздвигающиеся рамки-порталы и ящерообразные костюмы. Сразу видится интересная актерская пластика и даже, вероятно, особая манера произнесения текста.»
Рецензия сценографа Т.Спасоломской:
«Станок в "Короле Лире" огромное полуразрушенное чудище спрута из каменных глыб, присыпанных мукою, как вечной пылью времени. И кадрирование людских страстей на вселенском хаосе похожа на защелкивание створок фотоаппарата. Кадры. Кадры. И даже Стоун Хендж не помог со своей вселенской структурой разобраться в кадрах этой жизни. Просто развалился от времени... А люди ходят по кругу и слушают через телефоны историю. Так в Англии сейчас происходит для туристов. А потом они поедут домой делить наследство и подписывать контракты.»
Рецензия художника М.Даугавиете:
«Циклопическое доисторическое сооружение – отсылка к древним камням Стоунхенджа. Действие, таким образом, относится к доисторическим временам: человек этого времени еще не цивилизован, идет борьба за выживание, за кров, пищу, за лишний клочок одежды, защищающий от пронизывающего холода «тьмы внешней», но с трудом, все-таки, прорастает добро и человечность. Ящероподобные доспехи дополняют концепцию.»
На дипломную работу по сценографии по сказке Г.Х.Андерсена "Соловей". ГИТИС, 2006 год.
«"Соловей" Андерсена обладает всеми достоинствами замысла и его воплощения в макете, где каждая деталь не случайна. Пространство классического театра востока – комфортно и удобно для артиста и зрителя. Раздвигающиеся ширмы, светящиеся внутри интерьера фонарики, бамбуковый висячий мостик интересно членят пространство, создавая удобные уголки сцены для игры.»
«В прекрасно выполненном макете найдено интересное сочетание устойчивого земного мира и воздушного зыбкого мостка над ним. Много забавного в костюмах, которые хорошо передают эпоху.»
Работа художника в театре имеет свою специфику: подчинение режиссеру, как главному, соблюдение условий и возможностей данного театра – его сцены, его бюджета, наличных исполнителей. Хотя художник, конечно, мечтает увидеть свои эскизы воплощенными на сцене, все же, при реализации замысла, ему приходится мириться с несовершенным результатом. Наоборот, фантазия художника, создающего свой концептуальный спектакль, фактически ничем не ограничена. Воплощение замысла зависит здесь только от возможностей самого художника: его владения материалом, его личностной глубины, тонкости его вкуса. Вот что думает об этом сама Мара Уварова: «В театральных работах, даже не реализованных на сцене, запечатлевается концепция театрального действа, протяженного во времени».
Художник в этом случае «сам себе режиссер» – его идея понимания спектакля должна передаться зрителю. Его художественное умение дает объективное бытие пьесе, реализует замысел, организует пространство, решает колорит спектакля, вызывает у зрителя ассоциации и обобщения. Поэтому театральные эскизы могут экспонироваться как самостоятельные произведения. Вдумчивый, подготовленный зритель на выставке - может представить себя зрителем в театре.
